Ровно в восемь утра в ворота усадьбы Балашовых проехал целый кортеж. На этот раз Ерхов привёз с собой не только двух горничных, но и поваров с большими запасами продуктов. Мадам потребляла только свежие, именно поэтому Нумизмат в своё время обнаружил в доме пустые холодильники. Уверенно вступив в вверенные ему владения, Евгений Михайлович отдал прислуге несколько указаний, а сам поспешил в оранжерею, ещё со двора озадачившую его своими запотевшими стёклами. Осмотрев рукотворные джунгли, мажордом сунулся было в сауну, но быстро вышел из неё, загадочно улыбаясь. Эта улыбка не покидала его и в бассейне, она стала ещё шире, стоило Ерхову перекинуться парой слов с одной из горничных его личной выучки.Осмотрев в её сопровождении обе спальни, Евгений Михайлович развеселился совсем. Брезгливо приподняв двумя пальцами покрывало, Ерхов покачал головой и тяжело вздохнул. Пока, повинуясь его жесту, горничные меняли постельное бельё, Евгений Михайлович обошёл кровать со всех сторон, затем нагнулся и вытащил из узкой щели между спинкой и матрацем чёрную черепаховую заколку. Здесь он не выдержал и засмеялся во весь голос.Помахивая своей находкой, управляющий спустился вниз к окну, выходящему во двор. Долго ждать ему не пришлось. Минут через пять внутрь усадьбы ворвался поток абсолютно одинаковых машин. Пять чёрных «мерседесов» расположились во дворе веером. Путешествовать таким образом Балашов стал после того, как его серый «линкольн» обстреляли из леса на подъездах к Москве. Теперь же потенциальному террористу трудно было определить, даже в каком из автомобилей едет финансист. Пока что во всех них располагались только телохранители, это Киреев заехал перед поездкой в аэропорт проверить в последний раз охрану дома. Дурные предчувствия так и не покидали его. Не успел он выйти из машины, как его с крыльца окликнул Ерхов.— Валерий Николаевич, ради бога, подойдите на минуточку!Подходя к управляющему, Киреев не ожидал услышать ничего плохого. Признаться честно, он плохо знал этого нового человека в окружении хозяйки. Ерхов казался добродушным, улыбчивым, даже остроумным. Вот и сейчас круглое лицо Колобка светилось беспредельной радостью. Для себя Киреев отметил, что мажордом, как любила называть его хозяйка, облачён в безупречно пошитый смокинг с двойной черно-белой бабочкой, да на пальце вертит явный предмет женского обихода.— Любезнейший Валерий Николаевич! — очень ласковым тоном начал Ерхов. — Если ваши гаврики ещё захотят потрахаться на кроватях своих хозяев, то ради бога! Я не имею ничего против, дело святое, сам по молодости подобным грешил. Вот только несколько советов: во-первых, не надо заливать после себя сауну, особенно с открытой дверью в оранжерею, пар очень вреден для растений. Во-вторых, если они плескались в бассейне, то пусть не думают, что вода, даже испарившись, не оставляет на бортиках следов. Ну и самое главное,— Ерхов молитвенно прижал к груди сложенные ладони. — Просто со слезами на глазах умоляю заправлять постели после себя получше и не оставлять в них трусиков, лифчиков и прочих предметов женского туалета.С этими словами он вручил опешившему «секьюрити» злосчастную заколку. Эта простая вещь окончательно добила Киреева. Он моментально представил себе реакцию «мадам» на подобный доклад мажордома и ухмыляющуюся рожу Баграева за спиной. Гнев подкатил к горлу тугим комком, и Валерий Николаевич только спросил у управляющего:— Когда?— Не далее как сегодня ночью.Киреев коротко кивнул головой, и довольный собой Ерхов скрылся в дверях дома. Все-таки он отплатил этому лощёному типу за сцену с крысой!Киреев же ещё пару минут стоял на месте, тщетно борясь с нахлынувшими чувствами. Затем он вызвал по сотовому диспетчерскую.— Шура!— Шура сменился, Валерий Николаевич.— А, это ты, Виталик. Посмотри, кто сегодня ночью дежурил в Зубовке?После короткой паузы последовал точный ответ:— Должны были Мотыгин и Семенихин, но кто-то из них подменился и на запросы отвечал Жахов. Они должны быть ещё там, смена в десять.— Хорошо, — дал отбой Киреев и пробормотал: — Все ясно.Зайдя в сторожку, он нашёл троицу готовой к экзекуции. Охранники прекрасно видели управляющего и своего шефа, ну а заколка в его руках окончательно лишила их каких-либо надежд. Уже с порога экс-разведчик точно определил диспозицию. Длинный парень с несуразно-ранней лысоватостью переживал больше всех. Он бледнел, краснел, не мог поднять глаз на начальника. Второй охранник словно не понимал, чем все может кончиться, и заученно-туповато улыбался. Лишь Мотыгин, а Киреев помнил даже фамилию этого крепкого «бычка», пытался держаться привычно нагловато. Он вскинул было ладонь к виску в шутовском приветствии, как частенько до этого приветствовал Киреева, но тот, уже распределив роли в ночном кутеже, не дал Мотыгину сказать ни слова, и изо всей силы запустил массивную заколку в лицо главного режиссёра и сценариста пикничка. Увесистая деталь Элен попала точно в глаз Сергею, заставив его вскрикнуть и рухнуть на колени.— Ну что, погуляли, паскуды! Заелись, суки! Не хотите в охране работать, значит, будете мётлами махать!От ярости Киреев нервно бросался словами, словно выстреливая их рваными сериями. Точно так же он говорил в чёрный микрофон сотового:— Шура… э… то есть Виталик… Позвони в «Сатурн», пусть увольняют всех троих с волчьим билетом. Да-да, этих. Все!Минут через пятнадцать после того как кортеж из пяти чёрных машин, вырвавшись из ворот балашовского поместья, умчался в сторону Шереметьево, два экс-охранника, бросив печального Лысого, пешком отправились в сторону ближайшей лесопосадки. Лицо Сергея украшал мощнейший синяк, почти закрывший один глаз.— Сука, я ему это так не оставлю… — бормотал Мотыгин, и сейчас продолжая изображать из себя безнадёжно крутого мэна.В лесопосадке они нашли свою машину и, растолкав безмятежно спавших девиц, направились в Москву. Уже по дороге Элен, поглаживая по затылку своего кавалера, имела неосторожность спросить:— Серёж, очень больно?Мотыгин на ласку отреагировал своеобразно. Развернувшись, он наотмашь ударил подругу по лицу, да так, что кровь брызнула из роскошных её губ во все стороны.— Из-за тебя, сука, нас накрыли!К этому времени Киреев уже добрался до аэропорта, но его настроение мало чем отличалось от настроения уволенных охранников. Он все гадал, сдаст его Ерхов «мадам» или нет. Кроме того, предстояла сложная встреча с непосредственным начальником, что также не прибавляло радости Валерию Николаевичу. Рейс, как назло задерживали, где-то в Европе бушевал атлантический циклон. Лишь полдвенадцатого небольшой реактивный «Гольфстрим» приземлился на родной земле. Подрулил он к самому зданию, и Киреев видел в стеклянные двери, как один за другим появились Балашовы и члены их свиты. К удивлению главного телохранителя «мадам», он не заметил среди них Баграева. Паспортный контроль с «депутатского» выхода занял немного времени, и вскоре Киреев имел сомнительное счастье радостно приветствовать хозяев:— С прибытием, Виктор Александрович, добрый день, Анна Марковна. Привет, Владимир!Владимир Викторович, круглолицый мальчишка, очень похожий на отца, но с голубыми глазами матери, похоже, больше всех обрадовался встрече с Киреевым.— Привет, охрана! — прохрипел он простуженным голосом. Это видимое панибратство являлось своеобразной игрой молодого кронпринца и экс-разведчика.Старший Балашов показался Валерию Николаевичу не отдохнувшим, а скорее смертельно уставшим. Благообразное лицо финансиста имело странную способность не загорать даже на знойном юге. Вот и из солнечной Швейцарии глава «Транснефть-Арко» вернулся бледней смерти. Как ни странно, но Киреев про себя, так же как Силин, именовал патрона Клерком. Круглое, бесцветное, почти всегда озабоченное лицо, лёгкая залысина, а главное — манеры поведения миллиардера в точности соответствовали английскому стандарту добропорядочного чиновника. Балашов ни в чем не напоминал сложившийся образ нового поколения русских богачей, рискованных парней, одевавшихся дорого и неряшливо, рискующих по-крупному и прожигающих жизнь так же стремительно, как стремительно они делали свои миллионы.Пожимая руку Кирееву, Виктор Александрович сообщил ему крайне неожиданную новость:— Теперь вы за главного, Валерий Николаевич. Ваш коллега Баграев неожиданно свалился за два часа до отлёта. Никто и не ожидал, такой крепкий с виду человек.— Что с ним? — несколько опешил Киреев.— Увы, прободная язва. В полёте уже передали, что прооперировали удачно.Киреев чуть было не улыбнулся. С души его словно камень свалился: одной проблемой меньше. В разговор вступила сама «мадам».— Вить, но ты, надеюсь, не заберёшь у меня Валерия Николаевича? Мне многое надо рассказать ему. Мне так понравилась Швейцария. Там так тихо, уютно, а какие горы!Балашов пожал плечами, равнодушным тоном сказал:— Хорошо, надеюсь, со мной кто-нибудь из охраны останется?Киреев охотно посмеялся над шуткой шефа, подхватил предложенный им тон:— Непременно, Виктор Александрович. Я тут недавно нанял двух одноногих инвалидов с берданками, приставлю к вам их обоих.Смеялись все, уже продвигаясь к выходу. Своим юмором Киреев нравился обоим Балашовым. В нем не было угодливого трепета зависимого от их денег подчинённого, и в то же время экс-разведчик не срывался на хамское панибратство.У выхода из аэропорта святая семейка разделилась. Несмотря на все уговоры жены, глава клана направился к себе в офис, Киреев же с «мадам» и наследником сели в другую машину.— Куда едем, на квартиру или домой?— Ни туда, ни сюда, — мотнула головой Балашова. — Сначала заедем к нашему эскулапу.— Бажеляну?— Да. Фокин определил у Володи ОРЗ, но надо проконсультироваться у профессора.Всю дорогу до Москвы Анна Марковна, полуобняв за плечи сына, без устали тараторила Кирееву о своих альпийских впечатлениях.— Вы знаете, мне кажется, что они там все немножко туповатые. Вот официанту, например, заказываешь обед, чувствуешь, что он все понимает, английский у меня приличный, хотя и с акцентом. Он принимает заказ, ещё некоторое время стоит, потом раз-во-ра-чивается, пошёл на кухню. И так там все! В Испании или Италии совсем по-другому. «Си, синьора…» — и его уже нет. Но зато, правда, у них жулья полно, а в Швейцарии нет, им это не надо…Если бы Силин или кто-то из строителей загородного дома видел сейчас «мадам», он вряд ли бы узнал в оживлённой, весёлой женщине ту свежесушеную мымру, вечно достававшую их своими придирками. Как и большинство людей нового класса, Балашова быстро вошла в роль и разделила окружающих как бы на несколько разрядов: ближних, вроде Киреева или горничных, равных — добившихся в жизни больших успехов и вращающихся в полусвете, и дальних, где-то там зарабатывающих для неё деньги, серых ничтожных людишек, обращать внимание на которых совсем не стоит. С равными Анна Марковна поддерживала дипломатично-насторожённые отношения и лишь с ближним кругом оставалась сама собой.Из всего рассказа Киреева особенно поразила причина, по которой младшего Балашова не стали лечить в Швейцарии.— Да что вы, Валерий Николаевич! Вдруг переводчик что-нибудь не так переведёт. К тому же бог его знает, как они детей лечат. Зубы они хорошо вставляют, это я знаю, а про педиатров нет. Да и дорого все там, такие цены!Смесь детской наивности с остаточной «совковостью» слегка позабавила Киреева, но волю своим чувствам он не дал.У профессора в клинике они пробыли не долго, минут сорок. Лучшему в стране специалисту по детским болезням Балашовы приплачивали как семейному врачу, и Бажелян принял их сразу, отложив при этом заранее запланированный консилиум.— Все хорошо, профессор обещал, что поставит Володю на ноги дня за четыре, — прощебетала Анна Марковна, усаживаясь в машину.— Я и так на ногах, — буркнул чем-то недовольный наследник фамилии.— Не спорь со мной! — отрезала мать.— Куда теперь, на Кутузовский? — спросил Киреев.Но Анна Марковна сделала большие глаза.— Не-ет, теперь я хочу посмотреть на свою розовую мечту!— В Зубовку? — понял Киреев, и у него почему-то засосало под ложечкой. Несмотря на все меры предосторожности, он по-прежнему считал загородный дом опасным для проживания его подопечных.— Конечно.— Но мам, я домой хочу! Не хочу я в эту Зубовку.— Володя, ты же сам слышал, что сказал профессор: «Нужно больше свежего воздуха». А где ты найдёшь в Москве свежий воздух? Кроме того, тебе там приготовлен сюрприз.— Какой? — быстро спросил пацан.И Анна Марковна, и Киреев засмеялись.— Хитрый какой, сюрприз — он и есть сюрприз. Там узнаешь, — отрезала Балашова.В «розовом замке» хозяйку встречали более чем торжественно. Заранее предупреждённый Ерхов выстроил на крыльце всю прислугу: горничных в одинаковых лазоревых платьях, поваров в белоснежных халатах и колпаках, официанток в белых передничках и накрахмаленных кокетливых кокошниках. Сам сияющий управляющий держал в руках хлеб-соль. Подобного приёма Анна Марковна не ожидала и растрогалась до глубины души.— Это мне?! Боже мой! — пролепетала она, разглядывая «дары волхвов».— Конечно, — подтвердил мажордом. — Полагается немного отломить и съесть.— Да-да, я знаю.
|
